Истории

Пластилин в головах

13 0 561

07.10.2016АвторКристина Мруг

Поменяла парикмахера.  Из экономических и территориальных соображений. Познакомились: приятная женщина 45 лет. Речь грамотная, сама  радушная, вся такая пухленькая, уютная, с большой клиентской базой. Уверяет, что мастер на все руки-ножницы. Снимает помещение, передвигаясь по центру города  вместе с клиентами, пропорционально росту  аренды. В кресле, как положено,  прощупывает почву - сразу заводит разговор  на беспроигрышные темы -  погода, цены на бензин и продукты, курортный сезон в Сочи и про Турцию - вскользь. Усаживаюсь поудобнее – томиться в ее власти долго: мелирование, стрижка, укладка.

Притираемся друг к другу. Валентина, так зовут парикмахера, изо всех сил старается угодить новой клиентке. Цепким взглядом она уже оценила  маникюр, сумку, модификацию и производство телефона. Голос у Валентины мягкий, бархатистый, руки умелые. Про состояние волос ничего крамольного не говорит, замечаний не делает. Не предлагает подлечить тонкие волоски ботоксом за 8 тысяч, или сделать бразильское кератирование за десять, что само по себе хороший признак. Фольги и супры  не жалеет,  колдует над головой не менее часа  и, по ощущениям, количество замотанных в шуршащее серебро локонов, существенно превышает обычное.

Однако, в какой-то момент у меня появляется огромное желание сбросить ее руки,  вскочить, убежать, никогда не возвращаясь.

 - А откуда вы,  Валентина? – спрашиваю из вежливости, понимая, что женщина, которая пять лет копила на новостройку, мыкалась по частным парикмахерским, арендовала у хватких местных кресла, скорее всего не из Сочи.  Подробности личных перипетий она рассказывает быстро, заученно.

- Я из Крымска. Знаете такой город небольшой в нашем Краснодарском крае?

-  Крымск вся страна знает. Такая трагедия случилась 4 года назад.

- Да,  конечно. Страшное горе. 10000 (десять тысяч) человек утонули! Только детей 2000 (две тысячи погибло).

- ???????????????????Валентина, простите, о чем вы? Откуда вы взяли столь чудовищные цифры по количеству жертв наводнения?

- Дак, родственники рассказывали, весь Крымск знает. Кладбище больше города теперь выросло. Весь город на кладбище лежит.

Пытаюсь быть спокойной и объективной, но в кресле уже совсем неуютно. Вспоминаю точную статистику. Говорю, как строгая учительница двоечнику на экзамене:

- По официальным данным в Крымске в ночь с 6 на 7 июня 2012 года погибли и пропали без вести 172 человека.  Куда, по-вашему, делись  еще, как минимум,  9 тысяч 800 человек?

- Вывезли в рефрижераторах «Магнита». Все об этом говорят. Заваливали трупами холодильники и вывозили.

- Куда, Валя? – выдавливаю, не веря, что улыбчивая женщина действительно верит в то, что говорит. 

- Прятали сначала, морозили, позже хоронили по ночам.  

Представляю горы безымянных обмороженных трупов, сваленных в братскую могилу. Картинка из хроники Бухенвальда встает перед глазами. Борюсь с гневом, задыхаюсь, но привожу Вале самый понятный логический пример:

- Валентина, давайте с вами представим 2000 детей. Это дети, Валентина. ДЕ-ТИ. У вас есть ребенок?

-  Дочь. Студентка. Учится в Питере. От зари до зари стою за креслом, чтобы дать ей хорошее образование, - не без гордости за себя и за дочь отвечает Валентина.

- Считаете ли вы, что ваша дочь - самое ценное, что у вас есть в этой жизни? – спрашиваю, словно на суде.

- Конечно, считаю. Ягодка моя. Она - смысл всей моей жизни. 

- Представьте себе, что, конечно, неприятно, невыносимо горько, страшно и бессердечно по отношению к вам но, тем не менее, ваша ягодка тоже тогда утонула. 6 июня. Была среди названных вами 2000 детей в Крымске.

  Представили?

- Девушка, что вы такое говорите? Как можно?!

- Валентина, так вы сами три минуты назад лишили 2000 мам и пап их драгоценных любимых чад и даже не поморщились. Поведали об этом  мне, случайному человеку, как о само собой разумеющемся факте.

- Но ищут, же мальчика 3-летнего с Баканки, я семью его знаю. Армяне, хорошая семья. Так и не нашли. Горе-то какое! – приводит последний козырь парикмахер. Она совсем не готова поверить, что десять тысяч трупов - вымысел. Да и не собирается верить, кому?! Какой-то новой клиентке, которая может и не сядет больше в ее кресло никогда.

- Да, есть несколько детей и взрослых, пропавших без вести. Но 1999 других детей, которых вы только что утопили, почему никто не ищет? Куда их отвезли? В каких рефрижераторах? А еще 8 тысяч взрослых, которые заняли бы все свободные места на одном  из ледовых стадионов Олимпийского парка?! Вы также, походя, похоронили их, даже не вдумываясь в абсолютно невероятный, чудовищный  масштаб катастрофы. Наводнение в вашем родном городе затронуло всю страну, мало кого оставило равнодушным. Люди разных возрастов и профессий месяцами руками выгребали грязь из затопленных дворов, сочувствовали горю семей погибших, собирали гуманитарную помощь, участвовали в поисках без вести пропавших. Я прошу вас, пожалуйста, никогда и никому не говорите больше ничего подобного, –  заканчиваю с наставлениями, уже сильно распалившаяся и  разозлившаяся, с огромным желанием испариться в эту же секунду вместе с кандибобером из фольги на голове.  

Остаток процедуры мы провели  в гнетущей тишине. Через час, сухо назвав завышенную от первоначального прайса стоимость услуги, мастер из Крымска выпроводила  меня за дверь.  

        …Валентина, мои родители, родители мужа, соседи по лестничной клетке, имя им  - легион. Не думать, не слышать, не хотеть знать. Надеть Балаклаву и залепить дырки для глаз сургучом. Верить всему, что говорят из телевизора или соседи, которые также транслируют менторский дикторский текст. Верить. Принимать любую, самую страшную информацию, как данность. Не подвергать сомнениям, не анализировать. Даже не пытаться задаться элементарным вопросом – 10 000 человек! Кто-то мог сидеть за одной партой в школе, ходить на курсы кройки и шитья, жить на одной улице. Соглашаться!  Или домысливать масштабы до гротескных  величин.

Не верить.

Гиперболизировать.

Ходить слепым  в обнимку с зомбоящиком.

Управляемая масса. Пластилин...

Один погибший ребенок или 2000 погибших - все одно, главное - меня не касается.

Не вникать, не искать сути.

Я в домике.  По которому  уже давно ползут  предательские трещины.