Истории

Папа может

13 0 859

02.02.2017АвторКристина Мруг

Беззаботные и влюбленные мы пересекали по диагонали площадь перед кинотеатром, по дороге к дому. Конфетно-букетный период заканчивался, находились в переходном затяжном прыжке от свободы выбора к печатям в паспортах. На городской площади, по обыкновению, в пять вечера было многолюдно. В основном, репрезентативный сегмент был представлен мамами с колясками. Кто-то сидел на лавочке, болтая по телефону и мерно покачивая люльку, кто-то крепко держал годовалых малышей, делавших первые шаги за ручку,  и терпеливо, лилипутскими шагами, мерил площадную плитку.  Некоторые мамы, сбившись в стайку по трое-четверо, и заняв детей поеданием мягких бубликов, оживленно болтали о ценах на памперсы, режиме дня своего ненаглядного чада, послеродовых диетах, депрессиях и борьбе с детскими ротавирусами. Я, незамужняя, бездетная, была от всех этих важных хлопот и разговоров также далека, как Робинзон на своем острове от шампанского с клубникой на завтрак.

-  Меня всегда удивляло, что с колясками нас встречают чаще всего женщины, -  вдруг поделился мнением, будущий супруг. Когда я стану отцом, самой большой гордостью для меня будет выходить на эту районную площадь и гулять с ребенком.

От неожиданности и всего размаха сказанного, я даже остановилась и внимательно посмотрела на суженого, как на абсолютно чужого и незнакомого мне ранее человека, инопланетянина в семейной тарелке. Протерла глаза, не выросли ли из его головы антенны, не увеличились ли уши?! Нет, все в порядке. Тот же самый молодой человек. 25-ти лет. Неужели он всерьез так думает?!

За пару лет  до памятного «диалога о колясках» мы с подружками ездили в Египет. Отмечали защиту моего диплома. Двадцатипятилетние, красивые, скорые на сборы, купили на 10 дней горячий тур в Шарм-эль-Шейх в декабре 2007, доллар тогда, кстати, снизился до небывалых 23-х рублей. Случайно у всех совпали предновогодние двухнедельные отпуска, и за какие-то по нынешним меркам,  смешные деньги, мы, еще с утра, сидевшие за кофе с сигаретой в «Золотой обезьяне», к вечеру оказались в машине, отвозивший нас из Сочи в аэропорт Краснодара. А следующий декабрьский рассвет, накануне католического рождества, уже встречали в райском пятизвездочном отеле на берегу Красного моря. Из той, свободной от всех обязательств поездки, одним из самых сильных впечатлений стали не пирамиды Гизы, не Мертвое море Израиля, в котором я умудрилась  чуть не утонуть, не путешествие  по грязному Нилу без крокодилов, и даже не Иисус, распятый в полный рост на Голгофе.  

Больше всего наш женский мозг возвращался к одной из вечерних прогулок по известному променаду Naama Bey, когда навстречу нам, трем щебечущим от радости египетского отпуска блондинистым загорелым газелям, двигалась ровная шеренга из отряда пяти очаровательных немецких пап. Каждый трогательно катил впереди себя коляску со своим малышом. Картина была настолько загранично-сериальная, невероятная веселая и нереальная, что мы, в ответ на улыбки молодых папаш непроизвольно растянули губы в ответ. Нам, оторопевшим, папы начали подмигивать и всячески делать вид, что мечтают познакомиться. Не удержавшись, мы  попросили парней сфотографироваться с нами на долгую память, втайне мечтая увидеть когда-нибудь что-то подобное в своей стране, а лучше в своей будущей семье, и в своей ближайшем окружении. А папы нас добили, указав на ближайшую кальянную, в которой, уютно расположившись на ковриках, сидели группой мамы малышей в окружении арабских джигитов – кальянных дел мастеров и приветливо нам махали, как ни в чем не бывало. 

Девушками мы были, признаться, уже  вполне себе на выданье, в голове прокручивали возможные сценарии супружеской жизни, и увиденное на жаркой Naama Bey казалось нам, девочкам, родившимся  в 80-х, фантасмагоричным и в реальной российской действительности недосягаемым.

Наши папы, если у кого они и были, - в моем  первом классе сургутской школы из 30 одноклассников,  примерно половина воспитывалась матерями-одиночками, -  не утруждали себя участием в жизни ребенка.

В массе своей они:

Если  принадлежали к каким-либо слоям интеллигенции, после ужина углублялись в чтение советских газет или книжных новинок. Недаром в 80-е Советский Союз называл себя самой читающий страной.

Если трудились на заводах в статусе рабочих, вечером  смотрели футбол за бутылкой «Жигулевского», а в выходные бесконечно  разбирали карбюраторы в купленных по подошедшей очереди «Копейках» и «404-Москвичах».

Если жили в сельской местности, то после работы просто скрашивали свой досуг ежедневными возлияниями всего, что горит. И затяжными  химическими процессами  по перегону, настаиванию, брожению. В каждом доме у таких пап была своя лаборатория и самогонный аппарат.

Диванные папы. Носки, газета, телевизор, бутылка пива или чего покрепче. Самый распространенный вид советского отца. Да простят меня сейчас все те счастливые дети, у которых были интересующиеся ими папы. Далее текст не про Вас. Вы уже вытащили джокер, если заботливый  папа существовал в вашей ежедневной картине мира.

Редкие появление диванного папы в жизни ребенка – два раза в год на демонстрациях по случаю Первомая и 7 ноября – очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. Папа-парад. Папы все в ряд, мальчики и девочки на их широких плечах, с разноцветными букетами из гофрированной бумаги и связками шаров. Матери-одиночки, бочком-бочком по грунтовке, со своими детьми за ручку. В шеренге посредине проспекта размашисто шагали отцы. Отложив «Труд», выключив телевизор, сменив треники с лампасами на потертый пиджак и брюки со стрелками. Еще пару дней в году - в лице подпитого Деда Мороза в новогоднюю ночь со смиренным, искаженным от досады лицом,  выслушивающего ненужное стихотворение родного отпрыска и с куклой-машинкой с утра в день рождения.

Остальные 360 дней – круглосуточный бенефис мамы. От прикладного – накормить, убрать, постирать, пришить пуговицу, купить синюю курицу подешевле в гастрономе, урвать зефир из многочасовой очереди до учебно-воспитательного – помочь с уроками, отвести в музыкальную школу, разобраться с обидчиками в классе, сходить на родительское собрание, между боями и скандалами с мужем, и  объяснить, наконец, сыну или дочке, что такое хорошо, что такое плохо.

В нашем советском детстве женщины останавливали коня наскоку и, фигурально выражаясь, входили в горящие избы с тем же упорством и методичностью, как это было описано классиком русской поэзии Николаем Некрасовым в середине 19 века. В патриархальном укладе в конце двадцатого века ничего существенно не изменилось. И мы, внимательные дети,  тому свидетели.

Мужик мельчал, канючил, ныл, лежал сутками на диване. Оправдываясь и прикрываясь тем, что якобы он зарабатывает. Только жены тоже работали от зари до зари, успевали вести дом, заниматься детьми. А нам – школьницам конца 80-х - начала 90-х  со школьной  скамьи прививались главные постулаты продуктивной ячейки общества -  мы, будущие хозяйки, хранительницы домашнего очага. Меня ребенком этот призрачный пресловутый очаг в городской квартире с центральным отоплением и электрической плитой особенно  смущал. Как этот очаг одной-то хранить-то, когда котельная перемерзала от зимней сорокаградусной  стужи. Здесь мужик однозначно нужен - цельный, деятельный - стена, а не мямля на диване, ругающая Горбачева и его сухой закон.

Программа нашей будущей успешной семейной жизни обязательно строилась на круглосуточном бодрствовании супруги, - в отведенные трудовым законодательством часы на службе, далее - в истовом служении дому, мужу и детям. Мамы маячили в застиранных халатах и бигудях своими живыми примерами, нисколько не сопротивлялись советскому домострою, а казалось, были вполне удовлетворены чудовищно неравным распределением гендерных ролей в семье.

Предполагалось, что от мужика ждать ничего не стоит, и ты уже на вершине пирамиды женского супружеского племени, если супруг отдает тебе  всю получку, довольствуясь только авансом. В ушах до сих пор стоит истошное порицание счастливой в браке учительницы начальных классов, когда мы, восьмилетние девчушки мыли полы в классной комнате, присев  на корточки.

– Девочки, вы же будущие хозяйки – верещала учительница. Муж вас за порог выставит и другую приведет, если будете так полы намывать.

В ответ на наши смиренные, испуганные и недоумевавшие детские физиономии, Тамара Львовна преподала нам с высоты своего роста и тучности суровый мастер-класс. Оказывается, нужно было наклониться на прямых ногах – уттанасана в йоге, и шерудить вдоль рядов с партами тряпкой исключительно в позиции попой, как можно выше кверху. Сидя на корточках,  брать половую мешковину законом нашей классной Хаммурапи – Тамары Львовны было строго запрещено.  Пострадает ли при сидячем положении самое качество трудов и полов, или все-таки речь шла об эротическом контексте обоих полов, когда жена, выкатив таз кверху, призывно  обмывает ноги сидящего у телевизора мужа, доподлинно неизвестно. Но то, что мужа нужно всячески нянчить и баловать, что он - третий маленький ребенок в семье, что перечить ему нельзя, этому нас учили, едва ли не с детского сада. И пугали строптивых девиц одинокими соседками, их участью брошенок, и матерей-одиночек. Девок, мол, всегда больше рождается, а бабий век короткий. Ну, об этом все наши русские, да и советские застольные песни. Молодушки-молодки, гуляйте дотемна…

Сценарий был бабками-мамками, педагогинями всех мастей и  нам уготовлен по образу их и подобию.  Но те, кто был родом из конца 60-х, потребовали в конце 80-х перемен. А мы - сонные от недостатка кислорода, овощей и фруктов - ученики младших классов, сняли покорно галстуки, посмотрели лениво, не вникая в суть, как наши родители голосуют на веселых хлебосольных выборах за Ельцина, ругают Руцкого и Хасбулатова и плачут у телевизора во время трансляции штурма Белого дома. Облачились псевдо-модно-молодежно  в джинсы-варенки «Мальвины» и розовые лосины и вдруг, взрослея, входя во второй пубертатный период, неожиданно для самих себя обнаружили, что замуж разрешается выходить отныне не сразу после получения аттестата зрелости за первого встречного, первенцев рожать не в восемнадцать лет, а хотя бы повременить с узами Гименея и младенцами на шее до окончания вуза или колледжа. Выкинули из лексикона кумушек презрительное, шипящее вслед, как только тебе стукнуло (о, ужас!) 22 года, ярлык  - «старая дева».

Старой девой без законного супруга нам не суждено было стать в 23 года, а статус старородящая после 24–х оказался безобидным медицинским термином, уже без какой-то социально-ущербной подоплеки. Мы были первыми, кому стало не обязательно жениться, а лучше было всем в институтах учиться. И в студенческих общежитиях проходить и сдавать экстерном процесс половой эволюции без штампов в паспорте. Случалось, конечно, что папы-мамы приезжали в гости нежданно-негаданно – выуживали молодежь из кроватей, вели их за уши в ЗАГС, под страхом немедленного смертоубийства. Но и родители меняли свои взгляды на наших глазах с такой огромной скоростью, то мы только диву давались и связывали их прогрессивные сексуальные взгляды с десятилетним просмотром «Санта-Барбары», «Секретом Тропиканки» и «Элен с ее ребятами».  Мы, нынешние  тридцатипятилетние - первое социальное поколение, представители которого самостоятельно решали, когда им выходить замуж, или жениться. Столетние навязанные стереотипы пали, как Берлинская стена, почти так же безболезненно, как когда-то в младших классах необходимость носить символы красного знамени на шее.

Неизменным длительное время оставался и остается быт. Любовные лодки 90-х бились о безденежье, безработицу и продолжающееся пьянство. Мужик не крепчал. Только с развитием капитализма, улучшением качества жизни и массовыми выездами за рубеж неравенство в несении тяжкого креста – семейного быта и участия в воспитании детей стало дергаться на весах в сторону сближения. А папы - становиться равноценными игроками в застойно-застольной семейной монополии.

Диванные папы никуда не исчезли. Но сегодня этот вид уже скорее исключение, чем правило. Из наблюдений вокруг: у близких знакомых родился первый ребенок. Олежка появился на свет, когда родителям было уже по 36 лет. У них семейный бизнес, занимаются рекламными баннерами, растяжками, экранами, щитами «под ключ». Чтобы удержаться на рынке, приходится трудиться без выходных и отпусков. Жена принимает заявки, следит за бухгалтерией, муж занимается продвижением и контролирует рабочих. Весь первый год от своего рождения их долгожданный малыш не спал по ночам. Колики, зубы, дедушкин характер. Бодрствовал с сыном по ночам,  играл, качал, успокаивал орущего на две октавы младенца чаще папа. Чтобы у супруги от недосыпания и стресса не пропало грудное молоко. А утром они вместе с малышом шли в свой офис, где отец между переговорами и разборов полетов с бригадиром отсыпался прямо за рабочим столом. Представить себе такую историю двадцать лет назад не могу, хоть убейте. Чтобы папа скакал зайчиком еженощно,  а мама крепко спала. Здоровый сон, отдых и покой  молодой маме прописал лечащий врач. Молодой отец не перечил.

Еще одни наши друзья занимаются йога-турами. Зимой живут на вилле на берегу Индийского океана, летом в Сочи, на берегу Черного моря. Их маленькая дочь с трехмесячного возраста путешествует по миру с родителями. Пока малышка не ходила, она все время находилась под присмотром папы -   в рюкзаке-кенгуру. По городу, в гости, на переговоры, Арсен ходил с дочерью в рюкзачке на животе и был абсолютно счастливым человеком. Встретить такого папу в восьмидесятых в Сургуте, примерно то же самое, что увидеть австралийского кенгуру, спокойно разгуливавшего по городу.

Вначале было слово. У нашей дочери первым членораздельно-произнесенным словом было - папа.  Наверно потому,   что в любую свободную минуту он был рядом, участвовал во всех хлопотах и заботах о младенце. С радостью отпускал маму в кафе поболтать с подружками часа на три в выходные, самозабвенно гулял по площади перед кинотеатром с коляской, всячески интересовался и ежедневно внедрял все необходимые возрасту малютки развивающие игры. Если я могу перечислить практически без запинки все любимые мультфильмы за пять с половиной лет нашей малышки, то папа знает количество их серий, даты выхода новых сезонов «Маши», «Лунтика», «Барбоскиных», всяческих «Фиксиков», «Чаггинтонов», хороших мальчиков Николя, «Томасов и всех его друзей», причем  поименно каждого героя: от гусеницы Кузи - до профессора Чудакова.

Для нашей семьи и для семей наших друзей вполне реалистичная картина, когда папы с упоением лепят гамбургеры и картошку фри из play doh, и угощают потом мам пластилиновыми булочками с кунжутом. Или плетут для мам бусы и браслеты из Rainbow. Если от нуля до двух лет в жизни ребенка больше присутствовала мама, то только лишь потому, что она находилось в декретном отпуске. Но с момента  возвращения мамы на трудовую вахту, папа занял равнозначную позицию, а в какой-то плавный момент, пока мама крутилась на кухне и занималась всяческим домоводством забрал бразды правления в воспитании дочери  себе.

Мы не грамма не идеализируем свой семейный плот. Как в любых обычных семейных взаимоотношениях  и у нас, и у наших друзей случаются все те же, сопутствующие пороги, подводные течения, неожиданные ямы и новые высоты. Однако, представить себе в школьном детве с мокрой тряпкой в руках, под пристальным прицелам сурового взгляда Тамары Львовны, что домашний очаг и дети - это вполне равномерно распределяющиеся между двумя одинаково работающими  родителями  функции, не могла в самым смелых своих ожиданиях. А сейчас, случается, что в каких-то главных вопросах дочкиного бытия и развития полагаюсь на мужа. Примеров масса, но приведу из недавнего показательный эпизод:

В  Новый год наш папа решил, что  Дед Мороз подарит ребенку микроскоп. Настоящий. Я согласилась, купили. Очень красивый, сверкающий, упакованный в специальный чемоданчик – с кучей съемных стеклышек, каких-то растворов, заготовок  из смолы, сердцевины лука, слезы и, бог знает, чего еще. Чемоданчик приличный по весу и очень  объемный по своей конфигурации. На Новый год мы улетали в Белоруссию, и я была, признаюсь, уверена, что чемоданчик с микроскопом останется дома, будет вручен ребенку по возвращению. Мне казалось, что так будет крайне разумно. Подарков от Деда Мороза надарят и в Белоруссии предостаточно. Но нет, папа был категорически против. Чемоданчик полетел с нами, был вручен 31 декабря ребенку и вернулся обратно в Сочи. Дорога ложка к обеду – элементарно настоял папа.  А подарок Деда Мороза (родителей) - в Новый год. 

Мы - равноправные родители. Нам и нашим детям повезло. Папы сегодня стоят рядом с мамами. А мамы перестали быть папами. И это, по-настоящему ценно в современной российской семье.